Polyphenolic Compounds of Seaweed: Comparison
View Latest Version
Please note this is a comparison between Version 2 by Lily Guo and Version 1 by Boris Andryukov.

Профилактические и лечебные свойства полифенольных соединений растений известны давно. В качестве активных ингредиентов они используются для профилактики и лечения многих неинфекционных заболеваний. В последние десятилетия морские макроводоросли привлекли внимание биотехнологов и фармакологов как многообещающий и почти неисчерпаемый источник полифенолов. Эта гетерогенная группа соединений содержит множество биополимеров с уникальной структурой и биологическими свойствами, которые обладают высокой противоинфекционной активностью. The disease-preventive and medicinal properties of plant polyphenolic compounds have long been known. As active ingredients, they are used to prevent and treat many noncommunicable diseases. In recent decades, marine macroalgae have attracted the attention of biotechnologists and pharmacologists as a promising and almost inexhaustible source of polyphenols. This heterogeneous group of compounds contains many biopolymers with unique structure and biological properties that exhibit high anti-infective activity. In the present review, the authors focus on the antiviral potential of polyphenolic compounds (phlorotannins) from marine algae and consider the mechanisms of their action as well as other biological properties of these compounds that have effects on the progress and outcome of viral infections. 

  • Polyphenolic Compounds of Seaweed

1. Введение

1. Introduction

The high virulence of new and recurring viruses and the lack of effective treatments for the diseases caused by them pose a serious challenge to public health systems. The development of highly effective broad-spectrum antiviral drugs with low toxicity and low cost has been one of the major issues in virology and pharmaceutics for many years. In the period of the ongoing COVID-19 pandemic, it has acquired particular relevance and importance and is aimed at creating agents that inhibit the entry and replication of the virus while modulating the body’s defence systems.

The virus reproduction process includes three phases [1]. The first one is adsorption and entry of the virus into the cell, the release of its internal structural components, and modification into a state in which it can cause an infectious process. The attachment of the virus to macroorganism host cells is a specific interaction between the surface proteins of the virus and the receptors located on the surface of host cells. The second phase of reproduction is regulated by complex processes with the expression of the viral genome. Finally, the third stage of reproduction is the release of viral offspring out of the host cell by budding or lysis.

Currently, medicine has a large range of antiviral agents that can have an effect on each of these stages [2]. At the same time, a rapid increase in their number is observed annually due to compounds isolated from terrestrial plants. The possibility of using synthetic and herbal preparations for the treatment of viral diseases is determined by a number of properties, such as a therapeutic effect, the absence or minimum of side reactions, and low toxicity.

Synthetic antiviral drugs act faster and provide, as a rule, the maximum therapeutic effect. However, their disadvantage is a large number of contraindications and side reactions, as well as addiction and the absence of the desired effect in the future. Herbal antiviral drugs have a wide spectrum of action (apart from the antiviral effect, they have anti-inflammatory, antioxidant and immunomodulatory effects), are less toxic or non-toxic in working doses, and have minimal side effects. It is possible that herbal medicine may have potential as a prophylactic agent and even a therapeutic agent for patients with viral infection.

Despite certain advances in chemotherapy of viral diseases, clinical practice faces serious problems such as the emergence of drug-resistant variants of viruses and side effects of antiviral medicines. This circumstance dictates the need to develop new antiviral drugs with different mechanisms of action [3][4].

Studies on compounds with antiviral properties derived from terrestrial and marine plants have shown that, due to their diverse mechanisms of action (antiviral, immunostimulatory, anti-inflammatory and antioxidant), viruses, as a rule, do not acquire resistance to these compounds. Therefore, aquatic organisms producing substances that are sometimes not found in terrestrial plants and have extremely high polyvalent biological activity have attracted the special attention of researchers [5].

The world’s experience in using marine-derived pharmaceuticals shows the enormous potential of marine organisms as raw materials for the creation of original pharmaceutical substances and medicines [6]. Algae, sponges, bacteria, fungi, invertebrates, soft corals, fish, etc. can be sources of new antiviral pharmacological compounds of marine origin [7][8][9]. A number of compounds from these organisms are commercially available on the pharmaceutical market worldwide as an alternative to antiviral drugs [10].

Высокая вирулентность новых и повторяющихся вирусов и отсутствие эффективных методов лечения вызываемых ими заболеваний создают серьезную проблему для систем общественного здравоохранения. Разработка высокоэффективных противовирусных препаратов широкого спектра действия с низкой токсичностью и невысокой стоимостью уже много лет является одной из основных проблем вирусологии и фармацевтики. В период продолжающейся пандемии COVID-19 он приобрел особую актуальность и важность и направлен на создание агентов, которые подавляют проникновение и репликацию вируса, одновременно регулируя защитные системы организма.
Процесс размножения вируса включает три фазы [ 1 ]. Первый - это адсорбция и проникновение вируса в клетку, высвобождение его внутренних структурных компонентов и модификация до состояния, при котором он может вызвать инфекционный процесс. Присоединение вируса к клеткам-хозяевам макроорганизма представляет собой специфическое взаимодействие между поверхностными белками вируса и рецепторами, расположенными на поверхности клеток-хозяев. Вторая фаза воспроизводства регулируется сложными процессами с экспрессией вирусного генома. Наконец, третья стадия размножения - это высвобождение вирусного потомства из клетки-хозяина путем почкования или лизиса.
В настоящее время в медицине имеется большой набор противовирусных средств, способных воздействовать на каждую из этих стадий [ 2 ]. При этом ежегодно наблюдается быстрое увеличение их количества за счет соединений, выделенных из наземных растений. Возможность использования синтетических и растительных препаратов для лечения вирусных заболеваний определяется рядом свойств, таких как терапевтический эффект, отсутствие или минимум побочных реакций, низкая токсичность.
Синтетические противовирусные препараты действуют быстрее и дают, как правило, максимальный терапевтический эффект. Однако их недостаток - большое количество противопоказаний и побочных реакций, а также привыкание и отсутствие желаемого эффекта в будущем. Противовирусные препараты растительного происхождения обладают широким спектром действия (кроме противовирусного, обладают противовоспалительным, антиоксидантным и иммуномодулирующим действием), менее токсичны или нетоксичны в рабочих дозах, имеют минимальные побочные эффекты. Возможно, что фитотерапия может иметь потенциал как профилактическое средство и даже как терапевтическое средство для пациентов с вирусной инфекцией.
Несмотря на определенные успехи в химиотерапии вирусных заболеваний, клиническая практика сталкивается с серьезными проблемами, такими как появление лекарственно-устойчивых вариантов вирусов и побочных эффектов противовирусных препаратов. Это обстоятельство диктует необходимость разработки новых противовирусных препаратов с различными механизмами действия [ 3 , 4 ].
Исследования соединений с противовирусными свойствами, полученных из наземных и морских растений, показали, что из-за их разнообразных механизмов действия (противовирусное, иммуностимулирующее, противовоспалительное и антиоксидантное) вирусы, как правило, не приобретают устойчивости к этим соединениям. Поэтому водные организмы, продуцирующие вещества, которые иногда не встречаются в наземных растениях и обладают чрезвычайно высокой поливалентной биологической активностью, привлекли особое внимание исследователей [ 5 ].
Мировой опыт использования фармацевтических препаратов морского происхождения показывает огромный потенциал морских организмов в качестве сырья для создания оригинальных фармацевтических субстанций и лекарств [ 6 ]. Водоросли, губки, бактерии, грибы, беспозвоночные, мягкие кораллы, рыбы и др. Могут быть источниками новых противовирусных фармакологических соединений морского происхождения [ 7 , 8 , 9 ]. Ряд соединений этих организмов коммерчески доступен на фармацевтическом рынке во всем мире в качестве альтернативы противовирусным препаратам [ 10 ].

2. Общие характеристики полифенольных соединений морских водорослей.

2. General Characteristics of the Polyphenolic Compounds of Seaweed

Морские макроводоросли - уникальное сырье для получения широкого спектра природных соединений с интересными и полезными биологическими свойствами. Их состав отличается богатым содержанием минеральных и органических веществ. На протяжении тысячелетий эти гидробионты активно использовались людьми и животными в пищу и служили ценным источником белков, жиров, углеводов, пищевых волокон, минералов и т. Д.

Marine macroalgae are a unique raw material for obtaining a wide range of natural compounds with interesting and useful biological properties. Their composition is characterised by a rich content of mineral and organic substances. For thousands of years, these hydrobionts have been actively used by humans and animals for food and have served as a valuable source of proteins, fats, carbohydrates, dietary fibre, minerals, etc.

Регулярное употребление водорослей может снизить риск различных патологий, включая рак, метаболические и дегенеративные нарушения, инфекционные и сердечно-сосудистые заболевания. Наибольшей противовирусной активностью, как показали многочисленные экспериментальные исследования, обладают полифенольные соединения и сульфатированные полисахариды. Содержание биологически активных веществ в водорослях варьируется в зависимости от сезона и региона сбора и во многом определяется типом водорослей. По наличию специфических пигментов макроводоросли делятся на три основные группы: коричневые (Phaeophyceae), зеленые (Chlorophyta) и красные (Rhodophyta) водоросли.

Regular consumption of seaweed can reduce the risk of various pathologies, including cancer, metabolic and degenerative disorders, infectious diseases and cardiovascular diseases. The highest antiviral activity, as shown by numerous experimental studies, is possessed by polyphenolic compounds and sulphated polysaccharides. The content of biologically active substances in seaweed varies depending on the season and region of collection and is largely determined by the type of algae. According to the presence of specific pigments, macroalgae are divided into three main groups: brown (Phaeophyceae), green (Chlorophyta) and red (Rhodophyta) seaweed.

Полифенолы (PP) - вторичные метаболиты водорослей с высокой гидрофильностью - являются одной из самых многочисленных групп веществ в царстве растений. Макро- и микроводоросли, а также цианобактерии накапливают ФП, в частности флороглюцин и его полимеры - флоротаннины [ 11 ]. Бромфенолы, фенольные кислоты и флавоноиды составляют наибольшую долю фенольных соединений, содержащихся в красных и зеленых водорослях [ 12 ]. Флоротанины (ФТ) представляют собой гетерогенную группу уникальных полифенольных соединений, различающихся по структуре и степени полимеризации, и встречаются только в бурых морских водорослях (до 25% от сухой массы) [ 13 , 14 ]. Наибольшее количество ФТ накапливается в бурых водорослях фукус [ 15 , 16 ,17 , 18 ]. ПТ состоят из мономерных звеньев флороглюцина (1,3,5-гидроксибензола), из которых было получено более 700 природных вариаций этих соединений, которые используются в различных областях [ 19 ] ( рис. 1 ).

Polyphenols (PPs)—highly hydrophilic secondary metabolites of seaweed—are one of the most numerous groups of substances in the plant kingdom. Macro- and microalgae, as well as cyanobacteria accumulate PPs, in particular, phloroglucinol and its polymers, i.e., phlorotannins [11]. Bromophenols, phenolic acids and flavonoids account for the largest proportion of phenolic compounds found in red and green seaweed [12]. Phlorotannins (PTs) are a heterogeneous group of unique polyphenolic compounds differing in structure and degree of polymerisation and are found only in brown seaweed (up to 25% of dry weight) [13][14]. The largest amount of PTs accumulates in fucus brown seaweed [15][16][17][18]. PTs consist of monomeric units of phloroglucinol (1,3,5-hydroxybenzene), from which more than 700 natural variations of these compounds have been obtained and used in various fields [19] (Figure 1).

Biomedicines 09 00200 g001 550

Рисунок 1. Классификация полифенолов и шесть основных подклассов флортанинов морских водорослей.

Figure 1. Classification of polyphenols and six main subclasses of seaweed phlorotannins.

В отличие от дубильных веществ наземных растений, ПТ имеют более широкий диапазон молекулярных масс - от 126 Да до 650 кДа (чаще от 10 до 100 кДа). Характеристика ПП затруднена из-за неоднородности как по молекулярной массе, так и по уровню изомеризации [ 20 , 21 ]. До сих пор имеется мало информации об эндогенном пищеварении и микробном катаболизме этих соединений [ 22 ]. Известно, что около 90–95% пищевых ФП в неизмененном виде попадают в кишечник [ 23 ], где в результате метаболизма и биотрансформации образуются низкомолекулярные соединения с меньшей химической гетерогенностью, чем в исходном [ 24 ].

Unlike the tannins of terrestrial plants, PTs have a wider range of molecular weights, from 126 Da to 650 kDa (more often from 10 to 100 kDa). The characterisation of PPs is difficult due to heterogeneity both in molecular weight and in the level of isomerisation [20][21]. There is still little information about endogenous digestion and microbial catabolism of these compounds [22]. It is known that about 90–95% of dietary PPs reach the intestine unchanged [23], where, as a result of metabolism and biotransformation, low molecular weight compounds with less chemical heterogeneity are formed than in the original [24].

Некоторые ФТ в морских водорослях могут быть сульфатированы или галогенированы [ 25 ]. Биосинтез ПТ осуществляется по ацетатно-малонатному пути в аппарате Гольджи в перинуклеарной области клетки. Обычно они не секретируются, и для их получения необходимо разрушение клеток. С точки зрения структуры и полимерных свойств ПТ представляют собой обширную группу молекул, которые различаются по природе связей между флороглюцином и гидроксильными группами ( рис. 1 ). В зависимости от типа связи между мономерами флортаннины делятся на четыре подкласса: флорэтолы и фухалолы, фуколы, фукофлорэтолы, эколы и кармалол [ 26 , 27]. Эти соединения существуют в основном в растворимой форме или в связанном состоянии с компонентами клеточной стенки, которые обеспечивают ее целостность, а также защиту от травоядных животных и окислительного стресса.

Some PTs in seaweed can be sulphated or halogenated [25]. The biosynthesis of PTs is carried out through the acetate-malonate pathway in the Golgi apparatus in the perinuclear region of the cell. They are usually not secreted, and cell destruction is necessary to obtain them. In terms of structure and polymeric properties, PTs represent an extensive group of molecules that differ in the nature of the bonds between phloroglucinol and hydroxyl groups (Figure 1). Depending on the type of bond between the monomers, phlorotannins are divided into four subclasses: phlorethols and fuhalols, fucols, fucophlorethols, and eckols and carmalol [26][27]. These compounds exist mainly in a soluble form or in a bound state with components of the cell wall, which ensure its integrity as well as protection from herbivores and oxidative stress.

Наземные растения производят дубильные вещества, которые состоят только из трех или четырех фенольных колец, в то время как PT морских водорослей состоят из восьми фенольных колец. ФТ обладают очень сильными антиоксидантными свойствами, поскольку фенольные кольца действуют как ловушки электронов для свободных радикалов [ 12 ]. Отмечена положительная корреляция между антиоксидантной активностью ФТ и количеством гидроксильных групп, присутствующих в структуре соединения [ 28 ]. PT ингибируют α-глюкозидазу, которая отвечает за поэтапное удаление концевых остатков глюкозы из цепей N-гликана, связанных с созреванием гликопротеина. Большинство гликопротеинов вирусной среды содержат N-связанные гликаны, и ингибиторы α-глюкозидазы были предложены в качестве полезных противовирусных агентов широкого спектра действия на основе их активности против вирусов в оболочке [29 ]. Продемонстрированы противовоспалительные [ 30 ], противоаллергические [ 31 ], противовирусные [ 32 ] и противоопухолевые [ 33 ] свойства, а также противодиабетические и радиозащитные эффекты [ 34 ] этих биологически активных соединений.

Terrestrial plants produce tannins that are composed of only three or four phenolic rings, while seaweed PTs are composed of eight phenolic rings. PTs have very strong antioxidant properties as phenolic rings act as electron traps for free radicals [12]. A positive correlation has been noted between the antioxidant activity of PTs and the number of hydroxyl groups present in the structure of the compound [28]. PTs inhibit α-glucosidase, which is responsible for the stepwise removal of terminal glucose residues from the N-glycan chains associated with glycoprotein maturation. Most glycoproteins of the viral environment contain N-linked glycans, and α-glucosidase inhibitors have been proposed as useful broad-spectrum antiviral agents based on their activity against enveloped viruses [29]. The anti-inflammatory [30], antiallergic [31], antiviral [32] and antitumor [33] properties, as well as antidiabetic and radioprotective effects [34] of these biologically active compounds have been demonstrated.

Методы получения ФП, их идентификации и установления структуры достаточно подробно описаны в многочисленных работах [ 13 , 14 , 35 ]. Основная сложность экстракции ПП возникает из-за их присутствия в виде сложных полимерных смесей, например, с полисахаридами, которые наряду с белками являются основным ковалентно связанным компонентом клеточной стенки водорослей [ 36 ].

Methods for obtaining PTs, their identification and establishment of the structure are described in sufficient detail in numerous works [13][14][35]. The main difficulty in the extraction of PPs arises from their presence in the form of complex polymer mixtures, for example, with polysaccharides, which, along with proteins, are the main covalently bound component of the algal cell wall [36].

3. Взаимодействие полифенолов морских водорослей с вирусами с оболочкой и без оболочки.3. Interaction of Seaweed Polyphenols with Enveloped and Nonenveloped Viruses

Устойчивость вирусов к неблагоприятным факторам окружающей среды определяется их структурой. Есть вирусы с простой и сложной структурой. Простые вирусы или вирусы без оболочки состоят из нуклеиновой кислоты и белковой оболочки (капсида). Сложные или оболочечные вирусы окружены липопротеидной оболочкой (суперкапсидом) над капсидом, что делает их более уязвимыми к неблагоприятным факторам окружающей среды [ 5 , 6 , 23 ].

Resistance of viruses to adverse environmental factors is determined by their structure. There are viruses with simple and complex structure. Simple, or nonenveloped, viruses are composed of a nucleic acid and protein envelope (capsid). Complex, or enveloped, viruses are surrounded by a lipoprotein envelope (supercapsid) over the capsid, which makes them more vulnerable to adverse environmental factors [5][6][23].

Вирусы в оболочке и без нее также различаются по устойчивости к химическим веществам, в том числе дезинфицирующим средствам. Таким образом, вирусы гриппа, парагриппа и коронавирусы в липопротеиновой оболочке являются патогенами с низкой устойчивостью; аденовирусы более устойчивы; а риновирус без оболочки - один из очень устойчивых патогенов, таких как полиовирус и вирус гепатита А [ 37 ].

Enveloped and nonenveloped viruses also differ in resistance to chemicals, including disinfectants. Thus, the lipoprotein-enveloped influenza, parainfluenza viruses and coronaviruses are low-resistant pathogens; adenoviruses are more resistant; and the nonenveloped rhinovirus is one of the very resistant pathogens such as poliovirus and hepatitis A virus [37].

А. 
Взаимодействие полифенолов морских водорослей с оболочечными вирусами

A. Interaction of Polyphenols of Seaweed with Enveloped Viruses

В последние годы проводятся интенсивные исследования противовирусной активности полифенольных соединений наземных растений, а также различных морских водных организмов, в том числе макроводорослей [ 38 , 39 , 40 , 41 ]. Сообщается, что в основном вирусы в оболочке чувствительны к PP. На рисунке 2 показаны мишени вируса в оболочке, на которые могут воздействовать полифенолы растений.

In recent years, intensive studies of the antiviral activity of polyphenolic compounds from terrestrial plants, as well as from various marine aquatic organisms, including macroalgae, have been carried out [38][39][40][41]. Mainly enveloped viruses are reported as sensitive to PPs. Figure 2 shows the targets of the enveloped virus that can be affected by plant polyphenols.

Biomedicines 09 00200 g002 550
Рисунок 2. Мишени оболочечного вируса для полифенолов морских и наземных растений.Figure 2.

Targets of the enveloped virus for polyphenols of marine and terrestrial plants.

Танины известны как мощные инактиваторы белков, в том числе вирусных. М. Винк [ 38 , 39 ] показал, что танины растений при взаимодействии с вирусным белком образуют несколько водородных и ионных связей, которые действуют на трехмерную структуру белка, подавляя его активность. Поскольку дубильные вещества наземных растений и дубильные вещества водорослей схожи по структуре, механизмы их взаимодействия с вирусами в оболочке, вероятно, аналогичны. Полифенолы связываются с белками вирусной оболочки, предотвращая взаимодействие патогена с клеткой-хозяином.

Tannins are known as powerful protein inactivators, including viral ones. M. Wink [38][39] showed that plant tannins form several hydrogen and ionic bonds when interacting with a virus protein, which act on the three-dimensional structure of the protein, suppressing its activity. As land plant tannins and algal tannins are similar in structure, the mechanisms of their interaction with enveloped viruses are probably similar. Polyphenols bind to viral envelope proteins, preventing the pathogen from interacting with the host cell.

Coronaviruses are enveloped viruses. To date, 39 known species of enveloped viruses are known, with each species comprising dozens and hundreds of strains. In addition to the nucleic acid and the associated structurally protective protein (in coronaviruses, it is the N protein), they also have a membrane envelope. The life cycle of coronaviruses provides many potential targets for antiviral intervention. Approaches to the development of anti-coronavirus drugs include exposure to the virus during the steps of penetration and entry of a viral particle into a cell, replication of viral nucleic acid, release of virion from a cell and effects on the cellular targets of the host.

Коронавирусы - это вирусы с оболочкой. На сегодняшний день известно 39 известных видов вирусов с оболочкой, каждый из которых состоит из десятков и сотен штаммов. Помимо нуклеиновой кислоты и связанного с ней структурно-защитного белка (в коронавирусах это белок N), они также имеют мембранную оболочку. Жизненный цикл коронавирусов предоставляет множество потенциальных целей для противовирусного вмешательства. Подходы к разработке противокоронавирусных препаратов включают воздействие вируса на этапах проникновения и проникновения вирусной частицы в клетку, репликацию вирусной нуклеиновой кислоты, высвобождение вириона из клетки и воздействие на клеточные мишени хозяина. .

One of the members of coronaviruses is the porcine epidemic diarrhoea virus (PEDL). First recorded in the United States in 2013, it has caused major economic damage in many countries due to the significant mortality of newborn piglets. The PEDL infects the cells lining the pig’s small intestine, causing severe epidemic diarrhoea and dehydration [40][41].

Одним из представителей коронавирусов является вирус эпидемической диареи свиней (PEDL). Впервые зарегистрированный в США в 2013 году, он нанес серьезный экономический ущерб во многих странах из-за значительной смертности новорожденных поросят. PEDL инфицирует клетки, выстилающие тонкий кишечник свиньи, вызывая тяжелую эпидемическую диарею и обезвоживание [ 40 , 41 ].

The causative agent was investigated using electron and immunoelectron microscopy. It was shown to differ from the coronaviruses known by that time: the porcine transmissible gastroenteritis (TGS) virus and porcine hemagglutinating encephalomyelitis. Kwon et al. [42] found an antiviral effect of ethanol extract and five phlorotannins obtained from the brown alga Ecklonia cava against the PEDL. The extracted compounds were identified as phloroglucinol (1), eckol (2), 7-phloreckol (3), phlorofucofuroeckol (4) and dieckol (5). Compounds (4) and (5) were present in the ethanol extract from seaweed in sufficiently large amounts [29].

Возбудитель исследован с помощью электронной и иммуноэлектронной микроскопии. Было показано, что он отличается от известных к тому времени коронавирусов: вируса трансмиссивного гастроэнтерита свиней (TGS) и гемагглютинирующего энцефаломиелита свиней. Kwon et al. [ 42 ] обнаружили противовирусный эффект экстракта этанола и пяти флортанинов, полученных из бурой водоросли Ecklonia cava, против PEDL. Экстрагированные соединения были идентифицированы как флороглюцин (1), эккол (2), 7-флорекол (3), флорофукофуроэкол (4) и диекол (5). Соединения (4) и (5) присутствовали в этанольном экстракте из морских водорослей в достаточно больших количествах [ 29 ].

To assess the antiviral activity of the compounds in vitro, two strategies were used: blocking the virus’ binding to cells (obtaining the effect of treatment simultaneously with the infection) and inhibiting the virus’ replication (obtaining the effect of treatment after the infection). The use of the former experimental scheme made it possible to establish that compounds (2–5) have an antiviral activity against the PEDL with the 50% inhibitory concentration (IC50) in the range from 10.8 ± 1.4 to 22.5 ± 2.2 μM. Compounds (2–5) completely blocked the binding of virus protein to sialic acid at concentrations lower than 36.6 μM by inhibiting hemagglutination. The results of the use of the latter experimental design showed that these compounds also blocked the virus’ replication with IC50 values of 12.2 ± 2.8 and 14.6 ± 1.3 μM, respectively, by inhibiting the synthesis of RNA and virus protein, but did not suppress the viral protease [28][30][31]. Regarding the cytotoxicity of the extract, the CC50 was 533.6 μg/mL and ranged from 374.4 to 579 μM for compounds (4) and (5). The experiments were carried out using the lowest toxic (>90% cell viability) concentrations of the extract [30][31].

Для оценки противовирусной активности соединений in vitro были использованы две стратегии: блокирование связывания вируса с клетками (получение эффекта лечения одновременно с инфекцией) и ингибирование репликации вируса (получение эффекта лечения после заражения). . Использование прежней экспериментальной схемы позволило установить, что соединения (2–5) обладают противовирусной активностью в отношении PEDL с 50% ингибирующей концентрацией (IC 50) в диапазоне от 10,8 ± 1,4 до 22,5 ± 2,2 мкМ. Соединения (2–5) полностью блокировали связывание вирусного белка с сиаловой кислотой при концентрациях ниже 36,6 мкМ, ингибируя гемагглютинацию. Результаты использования последней экспериментальной схемы показали, что эти соединения также блокировали репликацию вируса со значениями IC50 12,2 ± 2,8 и 14,6 ± 1,3 мкМ соответственно, ингибируя синтез РНК и вирусного белка, но не подавляли репликацию вируса. вирусные протеазы [ 28 , 30 , 31 ]. Что касается цитотоксичности экстракта, CC 50 составлял 533,6 мкг / мл и колебался от 374,4 до 579 мкМ для соединений (4) и (5). Эксперименты проводились с использованием самых низких токсичных (> 90% жизнеспособности клеток) концентраций экстракта [ 30, 31 ].

The PT activity was distributed as follows: dieckol (16.6 ± 3.0 μM) > 7 phlorofucofuroeckol (18.6 ± 2.3 μM) > eckol (22.5 ± 2.3 μM). Phloroglucinol was inactive. PT activity was distributed as follows: dieckol (16.6 ± 3.0 μM) > 7 phlorofucofuroeckol (18.6 ± 2.3 μM) > eckol (22.5 ± 2.3 μM). Phloroglucinol was inactive. PT activity was influenced by the number of hydroxyl groups. Thus, oligomerisation and the existence of the cyclopentane ring may be important for the manifestation of antiviral activity. The authors recommend phlorofucofuroeckol and dieckol from the brown seaweed E. cava as potential agents that act on the most important targets of PEDV.

Активность ФТ распределялась следующим образом: диэкол (16,6 ± 3,0 мкМ)> 7 флорофукофуроэкол (18,6 ± 2,3 мкМ)> эккол (22,5 ± 2,3 мкМ). Флороглюцин неактивен. Активность ПТ распределялась следующим образом: диэкол (16,6 ± 3,0 мкМ)> 7-флофукофуроэкол (18,6 ± 2,3 мкМ)> эккол (22,5 ± 2,3 мкМ). Флороглюцин неактивен. На активность ПТ влияло количество гидроксильных групп. Таким образом, олигомеризация и существование циклопентанового кольца могут быть важны для проявления противовирусной активности. Авторы рекомендуют флофукофуроэкол и диеколь из бурых морских водорослей E. cava в качестве потенциальных агентов, которые действуют на наиболее важные мишени PEDV.

B. Interaction of PTs of Algae with Nonenveloped Viruses

Б. 
Взаимодействие ФТ водорослей с вирусами без оболочки.

However, enveloped viruses are not only sensitive to the action of plant phenolic compounds, in particular tannins. Ueda et al. [43] found, for example, that persimmon extracts containing about 22% tannin reduced the infectivity of nonenveloped viruses (poliovirus, Coxsackie virus, adenovirus, rotavirus, feline calcivirus and mouse norovirus) by more than 4 log. The authors believe that the main mechanism of the antiviral action of the extract is associated with the aggregation of viral proteins, as evidenced by the competitive suppression of the antiviral effect by BSA. Algal phlorotannins also have an inhibitory effect on nonenveloped viruses. Such results are noted for human papillomavirus (HPV). As an example, we consider HPV, a small, nonenveloped virus possessing a capsid with cubic symmetry and containing two proteins, L1 and L2. The former is the main capsid protein that makes up more than 80% of the capsid material, forming blocks (capsomeres) from which the capsid is built. Anti-L1 antibodies exhibit virus-neutralising activity. L2 is a minor protein involved in the capsid stabilisation and linking with the genome [44]. The genital infection caused by the human papillomavirus (HPV) is the most common sexually transmitted disease. Most cases of cervical cancer are associated with this infection. Therefore, there is considerable interest in new effective non-reactogenic drugs for the treatment and prevention of this disease.

Однако вирусы в оболочке чувствительны не только к действию фенольных соединений растений, в частности дубильных веществ. Ueda et al. [ 43] обнаружили, например, что экстракты хурмы, содержащие около 22% таннина, снижают инфекционность вирусов без оболочки (полиовирус, вирус Коксаки, аденовирус, ротавирус, кальцивирус кошек и норовирус мыши) более чем на 4 log. Авторы считают, что основной механизм противовирусного действия экстракта связан с агрегацией вирусных белков, о чем свидетельствует конкурентное подавление противовирусного эффекта БСА. Флоротаннины водорослей также оказывают ингибирующее действие на вирусы без оболочки. Такие результаты отмечены для вируса папилломы человека (ВПЧ). В качестве примера мы рассмотрим ВПЧ, небольшой вирус без оболочки, имеющий капсид кубической симметрии и содержащий два белка, L1 и L2. Первый - это основной белок капсида, который составляет более 80% материала капсида, формирование блоков (капсомеров), из которых строится капсид. Антитела против L1 обладают вируснейтрализующей активностью. L2 - это минорный белок, участвующий в стабилизации капсида и связывающийся с геномом [44 ]. Генитальная инфекция, вызываемая вирусом папилломы человека (ВПЧ), является наиболее распространенным заболеванием, передающимся половым путем. Большинство случаев рака шейки матки связано с этой инфекцией. Поэтому существует значительный интерес к новым эффективным нереактогенным препаратам для лечения и профилактики этого заболевания.

Kim and Kwak [44] investigated the effect of PT from the brown alga E. bicyclis on HPV. It was found that the seaweed EtOH extract exhibited antiviral activity against HPV 16PVs and HPV 18PVs. Then, the extract was sequentially separated with CH2Cl2, EtOAc and n-BuOH. The most active EtOAc fraction was used for chromatographic separation and resulted in the isolation of eckol, 8,8′-bieckolm 6,6′-bieckol and phlorofucofuroeckol A- Antiviral activity was assessed in 293T cell culture using bioluminescence. All compounds showed a decrease in the viral load of both viruses at a concentration of 50 μg/mL.

Ким и Квак [ 44 ] исследовали влияние ПВ из бурой водоросли E. bicyclis на ВПЧ. Было обнаружено, что экстракт EtOH морских водорослей проявлял противовирусную активность против HPV 16PV и HPV 18PV. Затем экстракт последовательно разделяли CH2Cl2, EtOAc и н-BuOH. Наиболее активная фракция EtOAc была использована для хроматографического разделения, и в результате были выделены эккол, 8,8'-биеколм, 6,6'-биекол и флофукофуроекол. Антивирусная активность оценивалась в культуре клеток 293Т с использованием биолюминесценции. Все соединения показали снижение вирусной нагрузки обоих вирусов при концентрации 50 мкг / мл.

Noroviruses, a nonenveloped type of enterovirus, are considered the leading cause of epidemics of diseases accompanied by vomiting, diarrhoea, mild fever, abdominal cramps and nausea [45][46]. Norovirus is characterised by a long isolation period, low infectious dose, high resistance, considerable diversity and frequent genome mutations. The virus is transmitted through contaminated water or food and is spread by the faecal–oral route following contact with infected materials. The virus has a single-stranded positive sense RNA genome [47]. In recent years, attempts have been made to find harmless means of therapy and prevention of infection among terrestrial and marine organisms and algae [48]. To this aim, Eom et al. [40] investigated the possibility of using E. bicyclis seaweed extract and its ingredients as an alternative agent against norovirus. The following fractions were obtained from the EtOAc-soluble extract of E. bicyclis: phlorofucofuroeckol A (PFE) and dieckol (DE).

Норовирусы, безоболочечный тип энтеровирусов, считаются ведущей причиной эпидемий заболеваний, сопровождающихся рвотой, диареей, легкой лихорадкой, спазмами в животе и тошнотой [ 45 , 46 ]. Норовирус характеризуется длительным периодом изоляции, низкой инфекционной дозой, высокой устойчивостью, значительным разнообразием и частыми мутациями генома. Вирус передается через зараженную воду или пищу и распространяется фекально-оральным путем при контакте с инфицированными материалами. Вирус имеет геном одноцепочечной положительной смысловой РНК [ 47 ]. В последние годы были предприняты попытки найти безвредные средства лечения и профилактики инфекций среди наземных и морских организмов и водорослей [ 48 ]. С этой целью Eom et al. [ 40] исследовали возможность использования экстракта морских водорослей E. bicyclis и его ингредиентов в качестве альтернативного средства против норовируса. Следующие фракции были получены из EtOAc-растворимого экстракта E. bicyclis: флофукофуроэкол A (PFE) и диеколь (DE).

The MeOH extract and its components did not show significant cytotoxicity. The CC50 was 322.48 to 2146.42 μg/mL. The EtOAc extract showed strong antiviral activity and low cytotoxicity. Earlier [40], the authors described the structure of the extract components DE and PFE and their pronounced antiviral properties. PFE inhibits norovirus infection more intensely than DE. The selective index (SI) values for DE and PFE were approximately 20- and 25-fold higher than that of green tea epigallocatechin gallate. The antiviral activity of DE at IC50 was 0.9 ± 0.06, SI—CC50 IC50—550.6 ± 6.09; PFE, IC50—0.9 ± 0.07, SI—668.87 ± 73.06 [49].

Экстракт MeOH и его компоненты не проявили значительной цитотоксичности. CC 50 составлял от 322,48 до 2146,42 мкг / мл. Экстракт EtOAc показал сильную противовирусную активность и низкую цитотоксичность. Ранее [ 40 ] авторы описали структуру компонентов экстракта DE и PFE и их ярко выраженные противовирусные свойства. PFE подавляет норовирусную инфекцию более интенсивно, чем DE. Значения селективного индекса (SI) для DE и PFE были примерно в 20 и 25 раз выше, чем у галлата эпигаллокатехина зеленого чая. Противовирусная активность DE при IC 50 составила 0,9 ± 0,06, SI — CC 50 IC 50 - 550,6 ± 6,09; PFE, IC 50 —0,9 ± 0,07, SI — 668,87 ± 73,06 [ 49 ].

The results obtained by the authors indicate that the use of PTs from E. bicyclis seaweed against norovirus infection is promising. They suggested that PTs prevent viruses from attaching to host cells and proposed to conduct an in-depth study of the mechanisms of anti-rotavirus action of these compounds.

Полученные авторами результаты указывают на перспективность использования ФТ водорослей E. bicyclis против норовирусной инфекции. Они предположили, что PT предотвращают прикрепление вирусов к клеткам-хозяевам, и предложили провести углубленное изучение механизмов антиротавирусного действия этих соединений.

An extract and PTs (eckol and PFE) from the seaweed E. cava were used to enhance protection against the nonenveloped RNA haemorrhagic septicaemia virus (VHSV) causing a highly contagious disease of freshwater and marine fish at different ages [41]. Using cell culture from fathead minnow, it was found that the extract and PTs at low concentrations exhibited strong antiviral activity. When cells were treated with the extract and PT simultaneously with the infection, the values increased (46.4–96.4%) as compared with those in the variants of the experiment before (16.5–48.4%) and after the infection (39.5–56, five%). The IC50 for the extract, eckol and PFE were 4.76 μM, 1.97 μM and 0.99 μM, respectively. The effect increased depending on the time of exposure. In in vivo experiments, a seaweed extract, administered orally at different doses to VHSV-infected flounder, increased the survival rate of fish (by 31.57% at a dose of 500 μg/g/day; by 12.5% at 50 μg/g/day) 12.5%) [40].

Экстракт и ФТ (эккол и PFE) из морских водорослей E. cava использовались для усиления защиты от вируса геморрагической септицемии без оболочки (VHSV), вызывающего очень заразное заболевание пресноводных и морских рыб в разном возрасте [ 41 ]. Используя культуру клеток толстоголового гольяна, было обнаружено, что экстракт и РТ в низких концентрациях проявляли сильную противовирусную активность. При одновременной обработке клеток экстрактом и ПК с инфекцией значения увеличивались (46,4–96,4%) по сравнению с таковыми в вариантах эксперимента до (16,5–48,4%) и после заражения (39,5–56, 5%). %). IC 50для экстракта эккол и PFE составляли 4,76 мкМ, 1,97 мкМ и 0,99 мкМ соответственно. Эффект усиливался в зависимости от времени воздействия. В экспериментах in vivo экстракт морских водорослей, вводимый перорально в различных дозах камбале, инфицированной VHSV, увеличивал выживаемость рыб (на 31,57% при дозе 500 мкг / г / день; на 12,5% при 50 мкг / г / сутки). день) 12,5%) [ 40 ].

Thus, not only enveloped, but also nonenveloped viruses, are sensitive to seaweed PTs. The mechanism of action of these compounds towards the former is better known.

Таким образом, не только вирусы в оболочке, но и вирусы без оболочки чувствительны к СТ морских водорослей. Механизм действия этих соединений по отношению к первым более известен.

References

  1. Ryu, W.-S. Virus Life Cycle. Mol. Virol. Hum. Pathog. Viruses 2017, 5, 31–45.
  2. Abdullah, A.A.; Abdullah, R.; Nazariah, Z.A.; Balakrishnan, K.N.; Abdullah, F.F.J.; Bala, J.A.; Mohd-Lila, M.-A. Cyclophilin A as a target in the treatment of cytomegalovirus infections. Antivir. Chem. Chemother. 2018, 26.
  3. Strasfeld, L.; Chou, S. Antiviral Drug Resistance: Mechanisms and Clinical Implications. Infect. Dis. Clin. N. Am. 2010, 24, 413–437.
  4. Irwin, K.K.; Renzette, N.; Kowalik, T.F.; Jensen, J.D. Antiviral drug resistance as an adaptive process. Virus Evol. 2016, 2, vew014.
  5. Hamed, I.; Özogul, F.; Özogul, Y.; Regenstein, J.M. Marine Bioactive Compounds and Their Health Benefits: A Review. Compr. Rev. Food Sci. Food Saf. 2015, 14, 446–465.
  6. Pedrosa, R.; Gaudêncio, S.P.; Vasconcelos, V. XVI International Symposium on Marine Natural Products|XI European Conference on Marine Natural Products. Mar. Drugs 2020, 18, 40.
  7. Moghaddam, J.A.; Dávila-Céspedes, A.; Kehraus, S.; Crüsemann, M.; Köse, M.; Müller, C.E.; König, G.M. Cyclopropane-Containing Fatty Acids from the Marine Bacterium Labrenzia sp. 011 with Antimicrobial and GPR84 Activity. Mar. Drugs 2018, 16, 369.
  8. Santhi, L.S.; Vssl, P.T.; Sy, N.; Radha Krishna, E. Bioactive Compounds from Marine Sponge Associates: Antibiotics from Bacillus sp. Nat. Prod. Chem. Res. 2017, 5, 4.
  9. Riccio, G.; Lauritano, C. Microalgae with Immunomodulatory Activities. Mar. Drugs 2019, 18, 2.
  10. Malve, H. Exploring the ocean for new drug developments: Marine pharmacology. J. Pharm. Bioallied Sci. 2016, 8, 83–91.
  11. Poole, J.; Diop, A.; Rainville, L.-C.; Barnabé, S. Bioextracting Polyphenols from the Brown Seaweed Ascophyllum nodosum from Québec’s North Shore Coastline. Ind. Biotechnol. 2019, 15, 212–218.
  12. Gupta, S.; Abu-Ghannam, N. Recent developments in the application of seaweeds or seaweed extracts as a means for enhancing the safety and quality attributes of foods. Innov. Food Sci. Emerg. Technol. 2011, 12, 600–609.
  13. Имбс, Т.; Звягинцева, Т. ФЛОРОТАННИНЫ - ПОЛИФЕНОЛЬНЫЕ МЕТАБОЛИТЫ БУРЫХ ВОДОРОСЛЕЙ. Биoлoгия мoря 2018, 44, 217–227.
  14. Heffernan, N.; Smyth, T.J.; Soler-Villa, A.; Fitzgerald, R.J.; Brunton, N.P. Phenolic content and antioxidant activity of fractions obtained from selected Irish macroalgae species (Laminaria digitate, Fucus serratus, Gracillaria gracilis and Codium fragile). J. Appl. Phycol. 2014, 27, 519–530.
  15. Shibata, T.; Kawaguchi, S.; Hama, Y.; Inagaki, M.; Yamaguchi, K.; Nakamura, T. Local and chemical distribution of phlorotannins in brown algae. Environ. Biol. Fishes 2004, 16, 291–296.
  16. Holdt, S.L.; Kraan, S. Bioactive compounds in seaweed: Functional food applications and legislation. J. Appl. Phycol. 2011, 23, 543–597.
  17. Sathya, M.; Kokilavani, R. Phitochemical screening and in vivo antioxidant activity of Saccharum spontaneous linn. Int. J. Pharm. Sci. Rev. Res. 2013, 18, 75–79.
  18. Manandhar, S.; Luitel, S.; Dahal, R.K. In Vitro Antimicrobial Activity of Some Medicinal Plants against Human Pathogenic Bacteria. J. Trop. Med. 2019, 2019, 1895340.
  19. Singh, R.; Akhtar, N.; Haqqi, T.M. Green tea polyphenol epigallocatechi3-gallate: Inflammation and arthritis. Life Sci. 2010, 86, 907–918.
  20. Melanson, J.E.; MacKinnon, S.L. Characterization of Phlorotannins from Brown Algae by LC-HRMS. Methods Mol. Biol. 2015, 1308, 253–266.
  21. Montero, L.; Sánchez-Camargo, A.P.; García-Cañas, V.; Tanniou, A.; Stiger-Pouvreau, V.; Russo, M.; Rastrelli, L.; Cifuentes, A.; Herrero, M.; Ibáñez, E. Anti-proliferative activity and chemical characterization by comprehensive two-dimensional liquid chromatography coupled to mass spectrometry of phlorotannins from the brown macroalga Sargassum muticum collected on North-Atlantic coasts. J. Chromatogr. A 2016, 1428, 115–125.
  22. Swallah, M.S.; Fu, H.; Sun, H.; Affoh, R.; Yu, H. The Impact of Polyphenol on General Nutrient Metabolism in the Monogastric Gastrointestinal Tract. J. Food Qual. 2020, 2020, 1–12.
  23. Clifford, M.N. Diet-Derived Phenols in Plasma and Tissues and their Implications for Health. Planta Med. 2004, 70, 1103–1114.
  24. Lewandowska, U.; Szewczyk, K.; Hrabec, E.; Janecka, A.; Gorlach, S. Overview of Metabolism and Bioavailability Enhancement of Polyphenols. J. Agric. Food Chem. 2013, 61, 12183–12199.
  25. Ragan, M.A.; Glombitza, K.W. Phlorotannins, brown algal polyphenols. Prog. Phycol. Res. 1986, 4, 129–241.
  26. Pádua, D.; Rocha, E.; Gargiulo, D.; Ramos, A. Bioactive compounds from brown seaweeds: Phloroglucinol, fucoxanthin and fucoidan as promising therapeutic agents against breast cancer. Phytochem. Lett. 2015, 14, 91–98.
  27. Mannino, A.M.; Micheli, C. Ecological Function of Phenolic Compounds from Mediterranean Fucoid Algae and Seagrasses: An Overview on the Genus Cystoseira sensu lato and Posidonia oceanica (L.) Delile. J. Mar. Sci. Eng. 2020, 8, 19.
  28. Li, A.-N.; Li, S.; Zhang, Y.-J.; Xu, X.-R.; Chen, Y.-M.; Li, H.-B. Resources and Biological Activities of Natural Polyphenols. Nutrients 2014, 6, 6020–6047.
  29. Rengasamy, K.R.; Aderogba, M.A.; Amoo, S.O.; Stirk, W.A.; Van Staden, J. Potential antiradical and alpha-glucosidase inhibitors from Ecklonia maxima (Osbeck) Papenfuss. Food Chem. 2013, 141, 1412–1415.
  30. Kim, A.-R.; Shin, T.-S.; Lee, M.-S.; Park, J.-Y.; Park, K.-E.; Yoon, N.-Y.; Kim, J.-S.; Choi, J.-S.; Jang, B.-C.; Byun, D.-S.; et al. Isolation and Identification of Phlorotannins fromEcklonia stoloniferawith Antioxidant and Anti-inflammatory Properties. J. Agric. Food Chem. 2009, 57, 3483–3489.
  31. Li, Y.; Lee, S.-H.; Le, Q.-T.; Kim, M.-M.; Kim, S.-K. Anti-allergic Effects of Phlorotannins on Histamine Release via Binding Inhibition between IgE and FcεRI. J. Agric. Food Chem. 2008, 56, 12073–12080.
  32. Ahn, M.-J.; Yoon, K.-D.; Min, S.-Y.; Lee, J.S.; Kim, J.H.; Kim, T.G.; Kim, S.H.; Kim, N.-G.; Huh, H.; Kim, J. Inhibition of HIV-1 Reverse Transcriptase and Protease by Phlorotannins from the Brown Alga Ecklonia cava. Biol. Pharm. Bull. 2004, 27, 544–547.
  33. Catarino, M.D.; Silva, A.M.S.; Cardoso, S.M. Fucaceae: A Source of Bioactive Phlorotannins. Int. J. Mol. Sci. 2017, 18, 1327.
  34. Lee, S.-H.; Jeon, Y.-J. Anti-diabetic effects of brown algae derived phlorotannins, marine polyphenols through diverse mechanisms. Fitoterapia 2013, 86, 129–136.
  35. Garcia-Vaquero, M.; Ummat, V.; Tiwari, B.; Rajauria, G. Exploring Ultrasound, Microwave and Ultrasound–Microwave Assisted Extraction Technologies to Increase the Extraction of Bioactive Compounds and Antioxidants from Brown Macroalgae. Mar. Drugs 2020, 18, 172.
  36. Koivikko, R.; Eranen, J.K.; Loponen, J.; Jormalainen, Y. Variation of phlorotannins among three populations of Fucus vesic-ulosus as revealed by HPLC and colorimetric quantification. J. Chem. Ecol. 2008, 34, 57–64.
  37. Firquet, S.; Beaujard, S.; Lobert, P.-E.; Sané, F.; Caloone, D.; Izard, D.; Hober, D. Survival of Enveloped and Non-Enveloped Viruses on Inanimate Surfaces. Microbes Environ. 2015, 30, 140–144.
  38. Wink, M. Modes of Action of Herbal Medicines and Plant Secondary Metabolites. Medicines 2015, 2, 251–286.
  39. Wink, M. Potential of DNA intercalating alcaloids and other plant secondary metabolites against SARS-CoV-2 causing COVID-19. Diversity 2020, 12, 175.
  40. Venkatesan, J.; Keekan, K.K.; Anil, S.; Bhatnagar, I.; Kim, S.-K. Phlorotannins. Encycl. Food Chem. 2019, 27, 515–527.
  41. Yang, H.-K.; Jung, M.-H.; Avunje, S.; Nikapitiya, C.; Kang, S.Y.; Ryu, Y.B.; Lee, W.S.; Jung, S.-J. Efficacy of algal Ecklonia cava extract against viral hemorrhagic septicemia virus (VHSV). Fish Shellfish. Immunol. 2018, 72, 273–281.
  42. Kwon, H.-J.; Ryu, Y.B.; Kim, Y.-M.; Song, N.; Kim, C.Y.; Rho, M.-C.; Jeong, J.-H.; Cho, K.-O.; Lee, W.S.; Park, S.-J. In vitro antiviral activity of phlorotannins isolated from Ecklonia cava against porcine epidemic diarrhea coronavirus infection and hemagglutination. Bioorgan. Med. Chem. 2013, 21, 4706–4713.
  43. Ueda, K.; Kawabata, R.; Irie, T.; Nakai, Y.; Tohya, Y.; Sakaguchi, T. Inactivation of Pathogenic Viruses by Plant-Derived Tannins: Strong Effects of Extracts from Persimmon (Diospyros kaki) on a Broad Range of Viruses. PLOS ONE 2013, 8, e55343.
  44. Cho, H.M.; Doan, T.P.; Ha, T.K.Q.; Kim, H.W.; Lee, B.W.; Pham, H.T.T.; Cho, T.O.; Oh, W.K. Dereplication by High-Performance Liquid Chromatography (HPLC) with Quadrupole-Time-of-Flight Mass Spectroscopy (qTOF-MS) and Antiviral Activities of Phlorotannins from Ecklonia cava. Mar. Drugs 2019, 17, 149.
  45. Khokhlova, N.I.; Kapustin, D.V.; Krasnova, E.I.; Izvekova, I.Y.I. NOROVIRUS INFECTION (SYSTEMATIC REVIEW). J. Infectol. 2018, 10, 5–14.
  46. La Rosa, G.; Muscillo, M. Molecular detection of viruses in water and sewage. In Viruses in Food and Water; Elsevier: Amsterdam, The Netherlands, 2013; pp. 97–125.
  47. Atmar, R.L. Noroviruses: State of the Art. Food Environ. Virol. 2010, 2, 117–126.
  48. Choi, Y.; Kim, E.; Moon, S.; Choi, J.-D.; Lee, M.-S.; Kim, Y.-M. Phaeophyta Extracts Exhibit Antiviral Activity against Feline Calicivirus. Fish. Aquat. Sci. 2014, 17, 155–158.
  49. Eom, S.H.; Moon, S.Y.; Lee, D.S.; Kim, H.J.; Park, K.; Lee, E.W.; Kim, T.H.; Chung, Y.H.; Lee, M.S.; Kim, Y.M. In vitro antiviral activity of dieckol and phlorofucofuroecko-A isolated from edible brown alga Eisenia bicyclis against murine norovirus. Algae 2015, 30, 241–246.
More
© Text is available under the terms and conditions of the Creative Commons Attribution (CC BY) license (http://creativecommons.org/licenses/by/4.0/)
ScholarVision Creations
Feedback